– Господи! Я ничего не делал с детьми, я их терпеть не могу!

– Джулии Сефтон едва исполнилось шестнадцать, когда ты с ней переспал. Она тебе почти в дочки годилась.

– Это не преступление. Я не первый, кто переспал с кем-то, кто годится ему в дочери. Инспектор, спуститесь на землю.

– Но ты всегда подбираешь молоденьких девочек. Что тебя в них так возбуждает?

– Я их не подбираю. Это они подбирают меня.

– Более взрослые женщины пугают тебя? Наверняка. Такие, как ты, вынуждены спать с детьми, потому что зрелые женщины приводят их в ужас.

– Сколько раз вам можно повторять? Я не сплю с детьми. Внезапно Джонс сменил тактику.

– Рут украла бриллиантовые серьги своей бабушки в субботу, шестого ноября, в тот же день, когда миссис Гиллеспи умерла. Ты возил Рут в Фонтвилль в тот день?

Хьюз немного поколебался, словно хотел отрицать этот факт, затем пожал плечами:

– Она сама меня попросила.

– Зачем?

– Что зачем?

– Зачем она попросила отвезти ее? Что она собиралась там делать?

– Рут не говорила. Только я не ходил в тот чертов дом и не знал, что она планировала украсть чертовы серьги.

– Значит, она позвонила тебе и попросила приехать аж в Саутклифф, чтобы забрать ее и отвезти оттуда в Фонтвилль, а потом вернуть обратно, и даже не объяснила зачем?

– Да.

– И это все, что ты сделал? Работал ее шофером и ждал снаружи «Кедрового дома», пока она находилась внутри?

– Да.

– Но ведь ты признал, что Рут тебе не нравилась. Ты даже презирал ее. Зачем так утруждаться?

– Ради секса можно было потерпеть.

– Ради секса с «бревном», как ты выразился? Хьюз усмехнулся:

– В тот день мне хотелось.

– Рут рассказала сержанту, что отсутствовала в школе около шести часов. От Саутклиффа до Фонтвилля тридцать миль, значит, дорога у тебя заняла примерно сорок минут в каждую сторону. Остается четыре с половиной неучтенных часа. И ты пытаешься убедить меня, что просидел все это время в своем фургоне в Фонтвилле, пока Рут была у бабушки?

– Не так долго. На обратной дороге мы остановились, чтобы заняться сексом.

– Где ты припарковался в Фонтвилле?

– Сейчас не припомню. Я всегда ждал ее то тут, то там. Чарли снова ткнул пальцем в смятый листок бумаги.

– По словам владельца паба «Три голубя», в тот день твой фургон был припаркован на его стоянке. Через десять минут ты уехал, однако он заметил, как ты остановился возле церкви, чтобы посадить кого-то в машину. Судя по всему, это была Рут, если только ты не будешь мне рассказывать, что в день смерти миссис Гиллеспи с вами в Фонтвилль ездил кто-то третий.

В глазах Хьюза вновь появилось настороженное выражение.

– Это была Рут.

– Хорошо, тогда что ты и Рут делали четыре с половиной часа? Ты, разумеется, не занимался сексом с «бревном» в течение такого времени. Хотя, возможно, для человека с психопатическим расстройством личности требуется как раз столько, чтобы возбудиться.

Хьюз не поддался на провокацию.

– Думаю, мне нет надобности защищать эту глупую сучку. В общем, она попросила отвезти ее к одному подпольному ювелиру в Саутгемптоне. Я не спрашивал зачем, просто отвез, и все. И вы не можете меня ни в чем обвинить. Я просто сидел за рулем. Если она украла серьги, а потом продала их, то я об этом ничего не знал. Я всего лишь простак на колесах.

– Согласно показаниям мисс Лассель, она продала серьги и отдала деньги тебе. Шестьсот пятьдесят фунтов наличными. После чего ты отвез ее обратно в школу, к началу лекции по физике.

Хьюз ничего не ответил.

– Вы получили выгоду от преступления, мистер Хьюз. А это незаконно.

– Рут врет. Она не давала мне денег, а если и давала, то сначала вам нужно доказать, что я знал, откуда эти деньги. Поднажмите на нее, и она признается, что сама все придумала. Послушайте, я не отрицаю, что время от времени она подкидывала мне несколько фунтов. Да только она утверждала, что это ее деньги, и я ей верил. Почему бы и нет? – Он снова усмехнулся. – Что из того, что она иногда давала наличные? Хотя бы на бензин, который я тратил, катая ее туда-сюда во время каникул. Откуда мне знать, что глупая сучка их крала?

– Но в тот день мисс Лассель не давала вам денег?

– Я уже сказал – нет.

– У вас были с собой деньги?

– Может, пятерка.

– Как зовут ювелира из Саутгемптона? – неожиданно спросил Чарли.

– Понятия не имею. Никогда у него не был. Спросите у Рут. Она просто велела ехать по улице и остановиться в самом конце.

– Название улицы?

– Не знаю. У нее была карта, она говорила: направо, налево, остановись. Я лишь делал то, что мне говорили. Спросите Рут.

– Мисс Лассель утверждает, что вы отвезли ее туда, сказали, в какой магазин зайти, кого спросить и что сказать.

– Она врет.

– Я так не думаю, мистер Хьюз.

– Докажите обратное.

Чарли лихорадочно размышлял. Наверняка Хьюз говорил правду насчет того, что не заходил ни в «Кедровый дом», ни к ювелиру. По крайней мере он не делал этого в присутствии Рут. Мудрость схемы Хьюза заключалась в том, что сам он не прикасался к украденным вещам, а лишь отправлял девушек с краденым к скупщику. Таким образом, обвинить его могла только сама девушка, а она этого делать не собиралась, потому что по какой-то причине безумно боялась.

– Я собираюсь это доказать, мистер Хьюз. Давайте начнем с перечисления ваших действий после того, как вы отвезли Рут в школу. Вы, наверное, пошли в ночной клуб, о котором упоминали. Это дорогое удовольствие, а кокаин и экстази, которыми вы, по моему убеждению, балуетесь, тем более. Люди должны были вас заметить, особенно если вы швырялись деньгами.

Хьюз заметил еще одну ловушку и засмеялся:

– Я уже сказал, что у меня не было денег, инспектор. Я немного поездил и вернулся домой.

– Во сколько?

– Без понятия.

– То есть если я найду кого-то, кто подтвердит, что видел белый «форд-транзит» у входа в борнмутский ночной клуб в тот вечер, ты будешь все отрицать, потому что просто ездил по округе?

– Примерно так.

Чарли обнажил зубы в хищной улыбке.

– Мне нужно проинформировать вас, мистер Хьюз, что скоро вас переведут в лирмутскую полицию, где будут допрашивать в связи с убийством миссис Матильды Гиллеспи. – Он собрал свои записи и засунул их в карман.

– Чушь собачья! – злобно бросил Хьюз. – Какое дерьмо вы еще хотите на меня повесить? Вы же заявили, что старуха сама себя убила.

– Я говорил неправду. Она была убита, и у меня есть основания полагать, что вы причастны к этому преступлению.

Хьюз угрожающе вскочил на ноги:

– Я уже сказал, что никогда не заходил в чертов дом. Показания владельца паба – мое алиби. Он видел меня на стоянке и видел, как я забирал Рут. Как я мог убить старуху, если все время находился в машине?

– Миссис Гиллеспи убили не в два тридцать, а поздно вечером.

– Я не был там вечером.

– А твой фургон был. Владелец паба утверждает, что ты возвращался в тот вечер, и, как ты сам сказал, ни у тебя, ни у твоего фургона нет алиби на вечер шестого ноября. Ты ведь просто ездил по округе, верно?

– Я был в Борнмуте, так же как и мой фургон.

– Докажи. – Чарли встал. – А пока не докажешь, я подержу тебя здесь по подозрению в убийстве.

– Не имеете права. Я натравлю на вас своего адвоката.

– Пожалуйста. В Лирмуте тебе разрешат сделать телефонный звонок.

– Зачем мне убивать старую корову? Чарли приподнял густую бровь.

– Потому что у тебя привычка терроризировать женщин. В этот раз ты зашел слишком далеко.

– Я их не убиваю.

– Что же ты с ними делаешь?

– Трахаю их, вот и все. И не обманываю. По крайней мере еще никто не жаловался.

– Должно быть, то же самое говорил Йоркширский потрошитель, когда возвращался домой с молотком и долотом в багажнике своей машины.

– Да вы свихнулись! – закричал Хьюз, топнув ногой. – Я даже не знал эту старую ведьму. Господи, вы что, скоты, думаете, будто я мог убить совсем незнакомую женщину?